Как чудесно и здорово. Начало октября, хоть по утрам на лужицах и намерзает бывает ледок, но еще по большому счету тепло. И в хрустальном воздухе летят последние паутинки… И какая-нибудь синица тенькает… Очень приятно будет дня через два, с наступлением полнолуния, побегать по лесу. Оставить лошадь на постоялом дворе, самое ценное определить в схрон. И просто носиться по палой листве, лакать из ручьев, поохотиться всласть на отъевшуюся за лето дичь, встретиться с младшими сестрами, если в здешнем лесу есть волчья стая… Но пока – стоит подзаработать, и так – чтобы за постоялый двор заплатить хватило, и у хозяина не появилось соблазна свести лошадь.
Примерно так размышляла Медея, обходя не слишком уж ранним утром рыночную площадь и выбирая себе место для выступления. Заключать соглашение с таверной или постоялым двором было рано – слишком близко полнолуние, вот после него, когда будет желание отоспаться, а местные трактирщики прознают, что в городе еще менестрель появился, будет самое время.
Первую мысль – устроиться у фонтана – Медея отмела как неудачную, так как шум воды придется перекрикивать, а влага может испортить инструмент. Вторую – расположиться на небольшом помосте у ратуши – отправила вслед за первой, там уже расстилали ковер и устанавливали небольшой столец, видимо что-то намечалось… Но и на земле в пыли сидеть не хотелось – она не нищенка, просящая подаяния, да и звук уйдет… А вот здесь… В небольшой нише, возле статуи какой-то дамы с отколотым носом – самое оно. И небольшая питейная рядом.
Меда расстелила на парапете свой плащ, поставила у ног шкатулку, взяла пару аккордов, подтянула колки. настраивая лютню и себя. Что бы сыграть для начала?
Первую песню услышит не так много людей… Ее не заказывают… Это подарок самой себе…
Перебор струн сплетается с голосом...

Первая песня собрала с десяток слушателей, и заметив скопление народа, к ним подходили еще другие. Послышались жидкие хлопки. Самое время для веселой песни, чтобы поднять настроение, встряхнуться, настроиться на щедрость. Медея сидя изобразила шуточный поклон, вновь ударила по струнам. Отметив среди слушающих больше половины хозяюшек, пришедших на рынок за снедью, бардесса определилась свыбором песни.

Хозяюшка в темно-зеленом наряде хохотала до упаду, ее подруга в синем притопывала в такт. Откуда-то появились вездесущие мальчишки, которые по традиции всех мальчише любой расы устроили щенячью возню на свободном пространстве между девушкой и ее слушателями, играя в то, о чем только пелось.
Вдруг странный запах коснулся ее ноздрей. Не то, чтобы странный… Меда уже чувствовала его в Доме Вечного огня лет пять назад, когда судьба свела ее со странным мужчиной, которого по началу Меда приняла за полуэльфа, но который на проверку оказался из рода вампиров. И еще – тонкая, смешанная нотка трав и всяких химических снадобий, как от Клирика в свое время пахло… Вот только не поймешь – от кого. Слишком много людей… Продолжая петь, девушка смотрела толпу выискивая кого-нибудь, прячущего глаза за очками, но не встретила никого. Большинство взглядов было устремлено на бардессу. Почуял ли ее незнакомый вампир?
Песня закончилась, и о дно шкатулочки звякнули несколько первых монеток: в основном медь. Медея снова поулыбалась, склонила голову. К слушателям присоединились купец с женой, судя по одежде.
Сейчас, скоро посыпятся заказы. А пока...

Отредактировано Медея Червонни (2012-09-20 23:20:56)

Узнаваемый среди других запах щекотал ноздри, никак не давая полностью расслабиться и отдаться на волю музыки и толпы. Кто же это, интересно?
Может тот вот тип, надвинувший капюшон на глаза в такой погожий денек? Вроде бы нет – он слишком далеко стоит, чтобы учуять его в человеческой форме. Или , может быть, кто-то возле питейного заведения?
В шкатулку упали очередные монетки. Купец раскошелился, одна из хозяюшек и светловолосый парень, не слишком богато одетый, опускавший в шкатулку серебро, смотря в глаза Меде. Что за намеки?! Или… дело не в цене монеты, а в материале, из которого она сделана?
Слишком много монет в шкатулке быть не должно, иначе люди перестанут ее пополнять. Давно уже прошло время, когда Медея умудрялась обжечься о серебро даже если его была одна унция на лигу вокруг. Демонстративно натянув на одну руку тонкую кожаную перчатку девушка собрала монеты и переложила в поясной кошель.
- Благодарю, милсдари и милсдарыни! Благодарю за поддержку искусства и его служительницы! – Медея шутливо поклонилась – Не за горами ночь Саовины, вот и следующая песня – страшная история, которую лучше рассказывать в яркий солнечный полдень, чтоб чего худого не вышло – Бардесса сделала «страшные глаза», выражение которых опасно граничило с шуткой. Очень хотелось ответить провокацией на провокацию парня. Ведь раз он положил в шкатулку серебро – значит подозревает природу самой Меды. А значит – самое время достойно ответить. А заодно и собирающейся толпе показать возможный диапазон тем для заказов. Ведь вон тот мужчина в фартуке весьма напоминает трактирщика, решившего успеть первым сделать предложение крова, стола и работы бардессе… Такой народ свою выгоду не упустит
Голос низкий, грудной, завораживающий, глаза внимательно смотрят на неожиданно щедрого незнакомца… Мелодиянеспешная, гипнотизирующая, словно накатывающаяся на слушателей и отхлынувшая прочь.  Просто – проверить свои подозрения… Просто дать ему понять, что он тоже узнан.

По-видимому, незнакомцу понравился выбор песни, либо он собирался заказать что-то, а мелочь закончилась… Но сдачу Медея давать была не намерена. Белобрысый парень крутил в пальцах серебряный орен и никак не решался опустить его в шкатулку.
Ну что ж, можно будет спеть пару песен, чтоб не расстраивать «поклонника таланта». Как и бывает зачастую с застенчивыми людьми, рожу он скорчил самую паскудную. Так, что можно было его заподозрить в чем угодно, включая растление собственной бабушки.
Тем временем песня закончилась и послышались несколько хлопков. Один из слушателей,  громила лет 35 и повадками старого солдата, сплюнул на землю.
- Хватит бабьих сказок! Саовина, да вомперы… Ты, девка, с севера ехала, то стража видала. Так скажи, была ли в Редании? И ежели была, то что там? На границе уж больно неспокойно, о войне поговаривают… Это почище вомперов будет.
Купец, бросившийся Медее в глаза с самого момента своего появления сморщился, словно кислую сливу в рот взял.
- Какая война, милейший! Границы – всегда границы. Все эти пограничные инциденты слихвой покрываются «правом склада» и экономической агрессией. На этом все и закончится, нечего воду зря мутить. – мужчина потрепал пухлую ручку своей женушки.
- Вот! Вы же сами, милсдарь купец, говорить изволите «агрессия»! – уперся солдат, цепляясь за понятное ему слово – Вот пусть девка и скажет, скока народа в гарнизонах, куда товары запасают и какие… Потому как ежели война…
В разговор вступила крупная женщина с корзиной и носом картошкой:
- Все тебе бы воевать! У меня на берегу Понтара сестра живет, понесло ее туда замуж выйти… И что? Да, земля там прям хоть на хлеб маж, такая жирная. Кто ж на такой земле воевать станет?!
- Ток за землю-то и стоит воевать…
- Курица!
- Ах ты… Да я же тебя прямо здесь, с потрохами!!!
Медея улыбалась, не перебивая и не вступая в спор.
Так случалось каждый раз на выступлении. Людям надо было скорее сказать о своем и рассказать те новости, которые сами считали важными, нежели выслушать ответ. Да и неужели бардесса стала бы пересчитывать солдат в гарнизоне и делать выводы? Человек с капюшоном на глазах отлип от стены и придвинулся к шумящей толпе чуть ближе. Пока не завязалась драка, пожалуй…
Уверенным боем по струнам. Голос, опущенный вниз, к диафрагме, легко перекрывает гомон толпы, впрочем, быстро умолкнувшей.
- Да уж… не бабье дело – война…
- Да и все ж таки не отвертисси… Когда солдаты входят в город – сама знаешь как говорят..
Настроение толпы из активного неготивного перешло в пассивное негативное же. Самое время переводить его в позитивное, хотя бы пассивное. А что более всего радует простолюдинов? Конечно же сплетни о высокородных!
- Но пока ничего не известно… И на границе не оживленнее. чем обычно. А вот зато при дворе в Редании такое поют...
Загадочные нотки в голосе, пальцы так же перелетают по ладам.

Как хорошо, что есть такие вот – уверенные, ухватистые, в лирике видящие только возможность подзаработать господа, с широким красным лицом, веселыми глазами и изрядным брюшком. А иначе – как управлять таверной в людном месте? А в безлюдном месте в таверне и нужды нет, если ты конечно не Червонни.
Все устроилось легко и быстро. Поворчав для вида, горожане стали расходиться. Оно и понятно – день время дел, и гораздо приятнее будет вечером заглянуть в таверну, теперь и повод хороший есть.
А с этого краснолицего стоит взять процент с прибыли, а не фиксированный гонорар… Особенно если предложит второе. Хотя… Что уж тут… Ему трое суток за вещами Меды предстоит приглядывать, так что…
Взгляд бардессы снова зацепился за парнишку, похожего на нее больше, чем двоюродный брат Радован. Светлые волосы, карие глаза, легкое сложение, не по-эльфийски утонченное, а просто и вполне по-человечески легкое и гибкое. И запах. Пыльный какой-то. И травянистый. Такой пыльный налет был на старом знакомце… Ну, да Лунная Волчица с ним. Надо бы вот у этого тень рассмотреть.
Молодой человек (ох. это-то как раз навряд ли…) поймав взгляд бардесы, тут же передумал уходить, и вернулся, сверкая улыбкой и демонстрируя изящный поклон.
- Прошу прощения, милсдарыня. Позвольте выразить свое восхищение – у вас удивительный голос и… очень разнообразный репертуар. Вы, наверное, любите страшные истории?
Прелесть какая… Как обычно представляться приходится первой. Почему люди так избегают называть свое имя незнакомцам? Девушка протянула руку:
- Медея… Медея Червонни к Вашим услугам. Спасибо за похвалу – это единственная музыка, которая не надоедает, - Меда усмехнулась – Я, знаете ли, люблю разные истории. И страшные – тоже. А порой устраиваю истории сама… Порой и страшные.
Девушка внимательно смотрела в веселое мальчишеское лицо, карие с отливом глаза и улыбалась. А потом резко бросила взгляд на тень незнакомца – она была… Но была без головы. Без кистей рук. Эдакая одежда веревке. Потом подняла глаза к небу и пожала плечами.
- Полагаю, Вы истратили на мой концерт всю свою наличность, милсдарь? Позволите Вас пригласить пообедать вместе у столь активного и гостеприимного хозяина,  который, к слову сказать, уже нас заждался?

- Щедрое предложение? – Девушка тихо рассмеялась, как ручеек на перекате, - Это будет обед вскладчину. Вы отдали монеты, Ден, но так и не заказали песни.
Указывавший дорогу к своему заведению трактирщик, толкнул дверь. Свет из окон ложился медовыми полосами на свежеотскобленные полы, в воздухе плясали пылинки. Запах сушеных трав-приправ, чеснока и стряпни с кухни был уютным и домашним.
- Хорошо у Вас здесь, как дома. – Медея обратилась к трактирщику, довольно проворчавшему что-то в ответ.
- Где сядем? – Ден снова улыбнулся. – Вы угощаете, вам и место выбирать.
- Где будет удобно достопочтенному хозяину – Медея кивнула немногословному трактирщику. Достопочтенный хозяин, покраснев еще больше, от удовольствия видать, махнул рукой на столик у окна и прошел за стойку, видимо на кухню.
На столешнице примостились пара хлебных крошек. Медея смахнула их рукой.
- Ну что ж, Ден… Как Вам город? Вы же недавно здесь, верно?
Девушка внимательно рассматривала собеседника. Карие глаза, светлые волосы, простая одежда… Выглядит младшим братишкой Меды. Обычный мальчишка.
- Каким ветром занесло? И чем собираетесь заняться?
Тем временем перед бардессой и ее новым знакомым образовались мисы с гороховой похлебкой со свиными ребрышками, свежий коровай хлеба, горшочек с маслом. Медея аппетитно отломила корочку хлеба, макнула в горшочек и отправила в рот. Ммммм….
- Ничего не пробовала вкуснее! Спасибо милейший! Стол в счет вечернего выступления, верно? Посмотрим, что, как пойдет, а утром договоримся о сроках и условиях по-точнее. Хорошо?
- Все так, милсдарыня, все так. Отдыхайте. – Трактирщик с неодобрением покосился на слишком уж молодого парнишку, которого бардесса притащила с площади. Ох рано начинают… Хотя… Лес восемнадцать ему. Может, самое оно как раз и время….
Трактирщик ушел к стойке.
Медея взялась за ложку и приготовилась слушать парня. И наблюдать.

- Сам-то я из Темерии, медицину изучаю у одного тамошнего лекаря.
Медея сделала удивленные глаза.
- Что, и зубы лечить умеешь? И пиявок ставить? Или ты без кровососущих обходишься? Не, достойная профессия, конечно… Глядишь, и осядешь где. – В глазах девушки запрыгали озорные искорки – Честный труд, кусок мяса в похлебке, жена, полон дом ребятишек… Здорово?
Медея рассмеялась, вновь бросив взгляд на стол, на тень парня.
Позубоскалив вместе, новые знакомые продолжили трапезу.
- Замечательный городок, не находите?
- Да, спокойный и сытый, прямо благоденствующий, - Меда улыбнулась, прожевав, - в таких хорошо отдыхать, но не жить. Тираны местного разлива, и провинциальные тайны и скандалы, скелеты в шкафах и страшная месть. Конечно, побывала. Очарование городов и деревень – в их смене. Разве не так, бродяга? - Девушка Выловила из похлебки кусочик мяса на косточке и пожалела, что всласть погрызть самой е удастся, а никакой псины поблизости не оказалось. Такое добро пропадает...
- Не удивляйтесь, Медея, из-за примесей эльфийской крови я выгляжу на несколько лет моложе, чем должен бы, довелось уже помотаться по миру, да и родни куча то там, то там… А вот вам где больше нравится?
Девушка нечаянно пропустила мимо ушей окончание фразы и вопрос. Ей вспомнилось, как она сама лет десять назад приняла мужчину, так же двигавшегося и пахнувшего за полуэльфа. Пока тот не напился, не снял своих окуляров и не начал творить такие непотребства, которые эльфы и не сумели бы. Просто по причине иной видовой принадлежности.
- Ты такой же эльф, как я – дриада, мальчик. И такой же мальчик, как я – первая жрица Мелителле. – сказано было мягко, с полуулыбкой. Медея коснулась руки парня, накрыв ее своей, - да не дергайся ты, не время убегать. Потому и стоило нам начистоту поговорить. И чем раньше, тем лучше.
Медея отпустила ладонь парня, оказавшуюся против всех ожиданий теплой и практически неотличимой от человеческой.
На смену похлебке и сыру пришел яблочный пирог с молоком. Кусочки пропеченных яблок, рыжие и прозрачные как янтарики, источали удивительный аромат.
Трактирщик подал на сладкое сливы в большой мисе.
Прямо, королевский прием.
И общество – соответствующее.
- Лучше уж мне знать о твоих планах на этот город, чтобы не вмешаться… Или… случайно… не вызвать огонь на себя.

- В нашей встрече не было случайности –
Не случаен в озере налим… - Мелодично пропела девушка.
Просто я как фактор чрезвычайности
Был тебе тогда необходим… - Закончила она про себя.
- Заработать? Лекарским мастерством, полагаю? Как же тебе это удается-то? Сдержаться, я имею ввиду. Хотя, я знаю только очень прикладную сторону вопроса. То есть практически ничего.
Молоко было уже не парным, но еще теплым. Как Меде и нравилось. Молоко – это роскошь деревни. Оно слишком быстро скисает, превращаясь в простоквашу, либо идет сразу на производство сыра и масла.
А вот у Дена будто аппетит пропал – возился с кусочком пирога так, будто бы это был ответ на все тайны мироздания.
- Планы у меня самые мирные, можешь поверить. Я не охочусь без Стаи. Да и Стая наша – особенная. Но… Ты вероятно помнишь, что через несколько дней будет?
Ожидая ответа на вопрос, Медея заодно хотела проверить парня. Если лекарь он – то всяко будет за луной следить. Ведь собирает же он травы, готовит отвары, настои..
- И я, возможно, на несколько дней пропаду… Так что не удивляйся. Хотя, знаешь… Я бы предпочла обсудить такие тонкости и нюансы без лишних ушей. Люди… Бывают жестоки с тем, чего не понимают. Как ребенок увидевший паука, удирающего от веника на двор и обрывающего ему лапки в детской уверенности, что творит добро.
Хорошо было бы попросить его присмотреть за трактирщиком, которому останутся вещи Медеи и ее Осинка… Но с чего вдруг такое доверие – незнакомцу, да еще и вампиру.
Медея выбрала крупную сочную сливу из мисы. Покрутила в пальцах. С наслаждением надкусила кожицу, чего вполне хватило, чтобы на губы и на руки брызнул красный сок.
- Ох, прости, пожалуйста, очень вкусные, но явно переспели! – Рукав жалко. Девушка тряхнула рукой, стараясь стряхнуть красные капли, но без толку, попыталась стереть его пальцами с губ, но только больше размазала. – Тряпицы нет, лекарь?

Отредактировано Медея Червонни (2012-10-18 17:20:28)

Приняв платок, Меда чуть не закатила глаза к потолку. Прелесть какая. У обычного бродяги, ну даже бродячего ученика лекаря, за которого парнишка себя выдает, в кармане тонкий батистовый платок с монограмкой в углу. Как же ты дожил до своих…двадцати? Тридцати? Если так выдаешь себя?
Медея привела себя в порядок, стерев сок и с сожалением посмотрев на красные пятна на платке.
- Я отстираю и верну, хорошо?
Парень ритмично пробарабанил что-то по столу.
- Иногда эти дети не так уж и неправы…. Грустно быть паучком. И не хочется быть тварью, не так ли?
Медея мягко улыбнулась.
- Все метафоры обманчивы. Барду ли не знать. Просто иногда за безобидного домашнего паучка-косаря принимают каракута. Тогда не нужно быть тварью, чтобы убить обидчика. Просто реализуя предназначенную природой способность защитить себя. Знаешь, мне стало грустно от этого разговора.
Собеседник Медеи вернулся к пирогу с молоком, неодобрительно покосившись на сливы. Как если бы они были в чем-то перед ним виноваты. Или угрожали благополучию одним фактом своего существования. Хотя, мало ли… Чеснок ему не мешает, вдруг мешают сливы?
. - Хм… Да, что-то я и правда растрепался. Без лишних ушей… прогуляемся или будут другие предложения?
Прогуляться? Это могло бы быть отличной мыслью, если бы так сильно не хотелось искупаться с дороги…
- Подожди одну минутку, друг мой, я схожу к нашему доброму трактирщику.
Медея встала из-за стола, отряхнула и расправила юбку и отправилась к стойке, где согласно всем законам жанра и находился Трактирщик.
-Благодарю, уважаемый, за чудесную трапезу! Подскажите, как Вас называть? Свое имя я, кажется, уже назвала на площади…
- Мастер Ежи, милсдарыня, ежели что. – трактирщик вытер руки о тряпицу, заменявшую фартук – Надеюсь, ваши песни будут так же хороши, как стряпня моей старухи.
Медея рассмеялась.
- Мастер Ежи, вы слышали лишь малую часть репертуара – и этого хватило, чтобы вы уже пригласили меня играть в Вашем заведении. Вы скажите подавальщице подругу пригласить – чтобы всех посетителей обносить успевали! – Медея задорно подмигнула
- Дай-то Меллителле. – Ежи выжидающе уставился на бардессу.
- Да-да, уважаемый, я действительно по делу. Можно ли мне перед выступлением вымыться, расположиться?
- Располагайтесь. На втором этаже крайняя дверь слева. А освежиться… Мы ваннаев по дому не таскаем. Вот растопим баньку вечером, апосля концерта и помоетесь. Как раз и пар слегка спадет.
Это было уже больше, чем стоило ожидать в таком городке… Поразмыслив, Медея снова обратилась к тавернщику:
- Что ж, вы хозяин, вам и домостройничать. А мы тогда прогуляемся пока – молодой человек предложил показать мне достопримечательности вашего города. Вы его знаете?
Тавернщик окинул взглядом нового знакомого Меды:
- Да что тут смотреть-то? Разве что Зимичеву Шляпу… Хотя, чего вы там не видели, милсдарыня, только ноги бить… Не, не знаю, на ярмарку приехал, видать...
- Хорошо, Мастер Ежи. Я оставлю вещи и Осинку.
Вернувшись к столу, Медея потрепала вампира по плечу:
- Ну что ж, есть здесь какое-то удивительное и вероятно уединенное место, где никто не удивится увидеть двух приезжих с загадочным названием – Зимичева Шляпа. Идем?

Денкрау дожидался ее возвращения за столом, отдавая должно остаткам яблочного пирога.
В этот момент он как-то особенно напомнил девушке кого-то из младших кузенов: светловолосый, кареглазый, лакомящийся сладостью, которая уже не лезет в живот, а оставить жалко, с характерной для семнадцатилетних пацанов миной, с которой обдумываются все темные делишки – начиная с того, как бы обнести соседний огород и запустить дикого кота к девкам в баню и вплоть до прозрения законов жизни и путей их познания через теткин подвал и запрятанный там яблочный сидр.
- Идем. Бить ноги – это всегда полезно, - ах, какая демонстрация тонкого слуха! Смотри, Меда, как я могу!! Р-р-р.. Меда не сдержала улыбку, а парня несло - О, уединенные места – в них столько романтики, что ж, пойдем познавать неизведанное и разведывать непознанное. Так, где эта яма?
Ден выделывался и выпендривался так, как способны только семнадцатилетние мальчишки, задираясь, подчеркивая свое превосходство и незаинтересованность в том, что они называют «романтикой». Первым позывом было отвесить подзатыльник этому чуду в перьях, как Меда и поступила бы дома, но она сдержалась, опасаясь обидеть нелюдя и насторожить трактирщика.
На улице было прохладно, и Медея пожалела, что не взяла плащ или шаль. Октябрь – прекрасный месяц. Месяц перемен. Перемен к лучшему. И самое простое – это просто впустить холод в себя, выходя из дома, а потом впустить тепло очага по возвращении…
А Ден все заливался:
- И не страшно тебе, такой милой леди, с таким подозрительным типом по всяческим безлюдным местам ходить? А ну как что случиться? Ну там... я не знаю даже... но а вдруг?
- С ТОБОЙ случится, малыш? Все будет хорошо, не бойся! Если в какой-то яме кто-то начнет приставать к тебе с романтическими намерениями, и ты даже не будешь знать что делать… но а вдруг? То милая леди подскажет тебе, как себя вести, либо отстоит твою честь в поединке. – Медея рассмеялась. Да-да, именно такие слова действовали на хорохорящихся подростков еще лучше подзатыльников. Можно вместе посмеяться, но и шутки становятся глаже.
Спросив у торговки, где находится мистическая Зимичева Шляпа, и купив конверт медовых орешков, молодые не-люди отправились к окраине города.
- Ден, сколько тебе лет на самом деле? – не удержалась Меда.
Этой стороной город выходил к реке с подъемным мостом через нее. Стражников не было, да и не выглядел мост так, словно его каждую ночь поднимают. Решетку опускают, да, но за лето на той стороне, где мост касался почвы, трава сквозь щели в досках проросла. Дорога уводила в небольшую рощицу, а где-то за ей и должна была быть эта самая Шляпа.

- Двадцать семь мне. Уже, - Ден мечтательно улыбнулся, так, как может гордиться своим возрастом только совсем юный человек - Но, учитывая среднюю продолжительность жизни в нашем роду, то, считай, вся жизнь впереди. Я и в сто буду выглядеть ну разве что на пару лет старше.
- Двадцать семь? То есть тебе на самом деле еще меньше, чем семнадцать человеческих лет? Как же так вышло, что ты оказался на большаке один? Ты же, уж прости, совсем детеныш…
Заявление Меды подтверждалось тем, с каким аппетитом вампиреныш налегал на сладкие орешки, до которых и сама Медея была большой охотницей. Маленький доверчивый мышонок… У него, конечно, есть пара сюрпризов в рукаве, но… Их может хватить на самозащиту от разбойников. Та же стрыга переварит его целиком.
- А не будет ли с моей стороны слишком большим нахальством поинтересоваться, как со средней продолжительностью в роду у милой леди? И вообще, какого леди роду-племени? А то вдруг я даже насчет этого заблуждаюсь.
Медея улыбнулась, подавив мелкое, чисто воспитательное желание просто не отвечать. Просто оставить детеныша вампира с носом.
- Я оборотница, Ден. Не думаешь же ты, что обычная девушка и без надежных спутников долго протянет на большаке? Не вляпавшись в первые же недели в историю с несколькими мужскими персонажами, очень тяжелой ночью и завершающуюся коротким полетом в реку с перерезанной шеей? Обычно бардессы оседают в городах, при замках и переезжают только иногда, да и то с обозом. Я перекидываюсь в волка. Живем мы, я имею ввиду род Червонни где-то 120-180 лет. Это меньше, чем такие как ты, но больше чем люди. Стаю сложно отнести к какому-то классу оборотней. Я – пятое колено проклятого рода. И среди моих предков были и проклятые, и обращенные, и полукровки… Поэтому я не знаю точно, сколько проживу я. 
Ведя рассказ, Медея неторопливо шла по утоптанной тропинке. Чуткие уши доносили звуки борьбы белок в кустах орешника, пересвист синиц, перебравшихся ближе к человеческому жилью. Перед глазами вставали одна за другой картинки желтого и багряного осеннего леса. А впереди… Впереди вздымался холм. Крутой и гладкий, покрытый низенькой но какой-то набитой травкой, зеленой даже по осени словно… да, словно зеленый фетр.
Подножие холма было обнесено ровным земляным валом примерно по пояс взрослому человеку, как поля у шляпы, затем – сам холм, казалось, плоский на вершине.
- Смотри-ка, и правда Шляпа, полезем наверх?- Медея улыбнулась, опершись без предупреждения о плечо парня, чтобы залезть на первый вал. Но Ден вздрогнул, практически шарахнулся от нее в сторону - Ну что ты, в самом деле, Ден? У меня не выросло второй головы, я не сильно изменилась с тех пор как мы сидели в тавере. Ты не запаршивеешь от прикосновения оборотня, это все глупые сказки…
Медея озадаченно уставилась на своего спутника.

- У тебя разве такой нет?
- Такой – нет. – Медея улыбнулась, подумав про себя, что возможно, юнцам характерно стесняться прикосновений к ним молодых женщин, даже если они не несут в себе намеков и подоплеки. По крайней мере пока что. – Волки многое воспринимают на ощупь. Просто ощупывают не руками, как люди, а вибрисами. Ну, сейчас-то у меня вибрисов нет… И я не такая ловкая, как волчицей.
Медея пожала плечами. В общем, перелезть через этот вал, напоминающий древнюю, вросшую в землю и покрывшуюся дерном каменную стену, особого труда не составляло. Но пачкаться не хотелось.
- Так как, давай подсажу?
- Давай! – радостно согласилась Меда. Опять же если рядом есть доброжелательно настроенный спутник, грех не воспользоваться его помощью. Как помнила оборотница с Той ночи Саовины, вампиры отличались силой и скоростью. А значит, Дену не так уж и тяжело будет
Денкрау стал на одно колено, указав девушке забираться на другое, а потом уже с колена – на вал. Вспомнилось, как они с Радом штурмовали в детстве заборы похожим образом. Сняв башмаки и закинув их сразу на верхушку вала, бардесса стала ногой в теплом чулке на колено вампира, оперлась рукой о плечо, оттолкнулась, закинув ногу на препятствие и легко на него взгромоздившись. Девушка выпрямилась во весь рост.
Угол зрения изменился, хоть высота и была небольшая. На какое-то мгновение сама себе Меда показалась высоко-высоко летящей птицей, где-то за облаками, среди потоков воздуха.
Протянула Дену руку, как поступала в детстве.
- А тебе больно от прикосновений? Противно? Обидно? Лучше держаться на расстоянии? Или как? Такое у всех вампиров, или только у тебя?

Рука Меды сиротливо повисла в воздухе. Вот он настоящий ответ. Человек рассказывает о себе всегда и всем. Не столько словами, хотя менестрелю не к лицу недооценивать силу слов. А поступками, решениями, выборами…Крошечными выборами наподобие того, который нарочно оборотница подкинула вампиренышу. Принять руку или нет, что будет весомее – страх прикосновений или помощь новой знакомой. Как часто открыто протянутая рука оказывается ненужной! Но Медея давно решила про себя, что, как в притче о бесплодной смоковнице пророка Лебеды, будет искать доброго плода всегда, даже когда кажется, что еще не пришел срок. Эту науку Медея в тонкостях изучила во время путешествия с одним ведьмаком. Смотреть на поступки и искать доброго плода.
- Ну… Непривычно. (…) Пойдем дальше? А то что-то я так и не нашел места, где можно побить ноги! Ты подумай, без этого день ведь зря пройдет. Да что там день, жизнь!
Чем же похожи эти двое, оказавшиеся рядом с Медеей? Один открытый и доверчивый, другой словно солнце на него и не светит, оба ранены когда-то давно и очень глубоко, и оба бродяги…Что в самой волчице такого, что привлекает к ней не простых и светлых, как тот же Радован, а таких вот… Шарахающихся от прикосновений.
Медея напружинилась и спрыгнула с вала, уже не жалея юбки и не рассчитывая на то, что парень поймает ее смягчив  приземление. Больше всего хотелось обернуться, перекинуться и трусить молча, имея все оправдания для молчания.
Распрямившись, девушка улыбнулась:
- Верно, нельзя чтобы жизнь прошла зря… А чего ради Ты живешь, вампир?
Двое начали подъем на вершину холма. Денкрау словно и не дышал вовсе – шел словно по ровной земле. И сыпал вопросами как песком из решета, не давая девушке ответить:
- Слушай, Медея, а как тебе вообще живется среди людей? Тебя же тоже можно узнать. Ты ведь серебра боишься, да? Или то было притворство? Да и вообще… - Ден с интересом посмотрел на девушку. – Ты ведь только в полнолуния превращаешься? Не каждую же ночь?
- Нормально мне живется среди людей, получше многих из их племени. Серебра я боюсь, как и соляной или серной кислоты к примеру. Это не секрет – любой ведьмак знает, каким мечом оборотня сечь. Оборачиваюсь я в любое время, когда мне заблагорассудится, но в полнолуние я перекидываюсь независимо от желания. Вернее так – когда я слышу Зов Лунной Волчицы, я очень хочу обернуться. Я сохраняю человеческий разум в любой форме благодаря вот этому зелью, - Меда похлопала себя по поясной фляге.
Незаданный вопрос висел как домоклов меч.
- Спрашивай уже. То, что тебе интересно на самом деле. Ем ли я людей. – Медея остро глянула на Дена, в выражении лица скользнуло что-то волчье, опасное, - Ответ – нет. Не ем. Даже когда убиваю. Каннибализм – это мерзко. Считаю так. Но и строить из себя белую овечку не буду.
Подъем был практически завершен. Наверху, на самой вершине холма была яма. Впадина еще более усилявшая ее сходство со шляпой.

Отредактировано Медея Червонни (2012-11-01 23:28:24)

- Вот, значит, как. Это хорошо, что ты разум сохраняешь. Те, кого я встречал, не сохраняли, и ведьмакам приходилось их убивать.
Медея вздохнула, успокаивая раздражение и легкую обиду:
- Да, Ден, давай не будем. Поверь существует масса интересных тем для обсуждения с оборотнем и помимо убийств: музыка, политика, встреченные на большаке красивые места и достойные люди… Клянусь тебе, ни ведьмаки, ни плачущие девственники меня особо не интересуют, - в голове против воли всплыла нелепейшая и смешная картинка плачущего ведьмака-девственника. Меда ухмыльнулась такой мысли.
- А правда, что для того, чтоб снять ликантропию, нужны… сейчас вспомню… аконит, потом остролист, кажется, и еще слеза девственницы? Ну то есть это только в первый день с помощью этого зелья можно снять, а потом не получится. Вроде как.
-Откуда мне знать? В нашем роду оборачивали только тех, кому иначе нельзя было, либо кто сам желал того. Ни первым. и вторым срочного излечения не требовалось. Через два колена. наверное, все и так пройдет… Мы так думаем. Но аконит да – используем. – Медея снова прикоснулась к фляге.
Верхушка холма напоминала какое-то древнее и давным-давно забытое всеми капище. Только на месте алтаря или жертвенного камня был провал. И родник, стекавший вглубь холма. Удивительное место. Мдея всем телом ощущала, что когда-то здесь случались Истории. А сейчас все поулеглось… Но осталась Память места. Как у старого человека уже нет сил, чтобы повторить подвиги юности, но осталась Память целой жизни. О которой рассказывает тихое журчание родника и запах земляники в воздухе. Как это место ощущал лекарь-вампир, Меда не  знала, но вопросы из него сыпались как из прохудившейся торбы.
- Занятно. Откуда тут родник? Вроде из-под земли бьет, с верха этой самой «шляпы», но как-то вода сюда добирается! А как? Удивительно, я такого не видел еще. А ты, Медея? Видела что-то подобное?
Со свойственной верящим в свое бессмертие существам и детям отвагой Ден спрыгнул в углубление у родничка и запустил в него пальцы. Любо вода была не святой, либо легенды врут…
Медея обошла по кругу провал у родника. Девушка не разделяла исследовательского энтузиазма вампира. Большак вел бардессу мимо судеб каждый день. «Людей неинтересных в мире нет…» И она знала, что мало какое представление в театре жизни удается досмотреть до конца.
- А как ты выживаешь среди людей? Как часто ты должен…э… подкрепляться? Это как-то связано с твоим обучением лекарскому мастерству? – вампиреныш был такой же загадкой, как и эта Шляпа, правда с большими возможностями по нахождению ответа.
Медея отошла к краю гигантской «тульи» и посмотрела вперед. Вид стоил того. Вокруг «полей» Шляпы пенился лес, переливаясь всеми красками осени, чуть дальше красовался орешек-городок, река с запрудой… И звенящая синь. И перистые облака. Слушая ответ Дена, девушка присела на траву, не отводя взгляда от горизонта.
- Ты рисковый… Как только дожил до своих семнадцати…