-И ссылай. Я же сказал, что надеяться то особо не на что...
Пика скривилась.
-Знаешь, Щен, мое настроение резко меняется от такого отношения. Ты кажется забыл, где находишься.
Мейнхард ощутил, как ему прилетает тяжелый подзатыльник. Звезды посыпались из глаз и полетели к свои братьям и сестрам на небо. Тишина опустилась над лагерем. Разбойники уснули.
-Пиши и поживее. Кстати, если его благородие надумало сбежать - отговаривать не стану. Несколько раз мы ловили таких в болоте, умоляющих вытащить их за любые мильоны. Или в медвежьем овраге, среди гниющего мяса прошлых неудачников. Или...о, вижу перечисление можно закончить.
Захмелевшая девушка пнула в бок Фортрейна.
-На твоем месте я бы молила, чтобы папаша все же любил тебя и очень сильно! Гребаные дворяшки - когда же вы поймете - что жизнь бесценна?
Даже привычный к таким выкрутасам Пит смутился и застыл за вторым пленником, не выказывая желания попадаться на глаза Пике в ближайшие...лет десять.
-Ты это...Мейн, не шибко обижайся. Ну как бы ога? Она не всегда такая.
Служка закончил возиться с зеленым и снова присел на ухо Мейнхарду.
-А насчет денежек-то не шутим мы, да. Лучше бы их получить, ога ога.

Ответы Фортрейна имели бы силу будь выпущенными на волю из уст, как птицы из клеток. Боль в затылке и боку накинула на клетку тяжелый замок. Правду говорят - больше думай, меньше говори и в том твоя сила. Слова ранили похуже шпаги иной раз, глубоко рубцуясь внутри души и сердца. Пит продолжал чего-то болтать, рассказывал смешные (по его мнению) байки а потом, просто вот так вот взял, и заснул на плече Мейнхарда.
-Я того...глаз с тебя не спущу, ога...ты мне смотри, Щен... - последнее, что пробубнил пацан, перед тем как провалиться в сон.
Ночь загустела тяжелым сиропом. Где угодно, только не на веках графа. Спать не хотелось по многим причинам, ну пусть будет самой главной та, по которой он еще здесь, среди сброда головорезов. Издалека, очень такого далека, проносились крики ночной жизни в лесу, а иногда к ним примешивались и людские голоса. Или это было навеяно шепотом таинственного болота. Правду сказать, здесь росли необычные сухие полые кустарники, которые и создавали жуткий эффект шепота потустороннего мира. Как же было хорошо, когда все само собой объясняется. Вот и непонятные шорохи за спиной граф списал на собственные фантазии. Но...
-Эй...
Голос звучал четко, но тихо. Мейнхард мог бы подскочить, если бы не стягивающие путы, о которых во время позаботился Пит.
-Эй, парень. Ты живой? - голос снова воззвал к Фортрейну. - Не шуми только. Надо выбираться отсюда. Слышишь? Мы их всех вздернем на виселице. Я несколько лет охочусь за этой мразью...наконец повезло. Жаль ребят там, на тракте. Но эту цену ради блага королевских дорог я готов заплатить.
Пит причмокнул и продолжил сопеть, уткнувшись в плечо Мейнхарда.

Может быть не один Мейнхард вот так сидел сейчас и витал среди обрывков прошлого и загубленного настоящего. Как забавно: на все фразы малыша, обиженного жизнью чутко реагировала чумазая физиономия Пита, который как будто бы стал тем самым Минькой при жизни. Другой жизни, другом ее варианте.
-Осторожнее, милорд, здесь есть те, кто может подслушать. Как ваше имя?
-Рондивейн.- коротко представился мужчина. Мейнхарда неаккуратно дернули. - Слушайте, сударь внимательно. Сейчас вы сможете нам помочь.
Это звучало так же интригующе как и зловеще. Сразу же казалось, что некто из разбоев во сне пошевелился, издал подозрительный звук или уже заряжал порох в мушкет. Да глупости это все! Он ведь ценный груз. Их пристрелят только в случае нападения. Верно? Мейнхард понял, что он сам себя утешает. Его опять дернули. Пит опасно зафырчал и скатился на землю.
-Так...На пояснице моей есть участок с заплатой. Она не полая, там есть лезвие - заготовка для ножа...Вам придется извернуться и вытащить ее. А еще придется вспороть заплату. Никогда так не мечтал, чтобы у графа были не стрижены ногти. Иначе придется повозиться! Тихо!
По темноте один из бандитов, пошатываясь уперся в кусты и преспокойно принялся отливать.
-Э! Слышь, графский щенок? Ты спишь чоли? - Мейн узнал голос Рыжего. - Я с тобой еще не закончил. Я тебе завтра зубы пересчитаю, мудак.
Пит заворочался и сонно уселся.
-Я того! Его! Стерего! Тьфу, стерегу.

Рондивейн старался наклоняться как можно удобнее для Фортрейна. В другое время они бы наверное посмеялись над это фразой, но если так подумать - попади они сейчас в руки надсмотрщиков - их обоих наклонят так удобно, что забудут и маму и папу. Боль мало того что грызла кисти, так еще и заставляла их неметь. Пальцы к тому же никак не могли пробить заплату, но внутри за ней и правда ощущалось заветное лезвие. Оно само немного показалось наружу, так что задача выглядела полегче. Пит недовольно пихался, чувствуя как Мейнхарду не спится.
-Ну ты чего? По-маленькому, али по-большому захотел? Ты лучше скажи, а то потом заставят вот так сидеть и вонять, о ужас. Ога. Были такие господы. Нагадили под себя, так мы их пока до ручья отвели, пока дорогу туда пробили...вотщем не надо, ладушки?
Рыжий утащился снова дрыхнуть. Смущала фигура человека в платке: он так и остался восседать на высоком камне статуей. Куда направлен его взгляд? Может он сейчас наслаждается неловкими потугами пленников?
Шорк-шорк...
Палец больно кольнуло. Лезвие показалось еще ближе из заплаты. Но руки не чуяли почти ничего и сами себя вмиг бы изрезали.

С Пита сон как рукой сняло. Он заохал, подскочил, упал, снова подскочил, едва не перебудив весь лагерь. Мейнхард и Рондивейн сто раз пожалели.
-Ты эта эта! Терпи тока, лан? - мальчонка раскрутил хитровыпернутый узел на руках. Фортрейн чуть не запел и не стал оперным певцом от блаженства. Может быть, даже с такими данными его взяли бы в королевский театр. Лезвие скользнуло в руку, мягко ложась на ладонь. Пит потащил пленника в кусты, спотыкаясь и едва не падая. В руках зажег масляный фонарь, чтобы не потеряться по дороге (костерок светил уже слабенько). Мейнхард поцеловался несколько раз с ветками противных корявых деревец, а затем застыл на небольшой заросшей полянке.
-Ну ты давай! Того-этого делай, ток быстро.
Парнишка зевнул, недовольными внезапными желаниями похищенного. Отсюда едва было видно, что творится в лагере. Отсюда вообще ни черта не было видно. Жуткие противные шорохи и шебуршения в гнилой земле призывали естественные нужды самым магическим образом (пусть Мейнхард и думал, что все магики посдыхали давно).

Мы могли бы перерезать их во сне...
Как бы молодой дворянин не чурался и не ужасался этой мысли, а все ж ее прихотливость колола еще долго. Или это был кусок лезвия в руке, все еще не отошедшей от неприятного покалывания. Замерший статуей жуткий бандюган очень неплохо отбивал самые авантюрные идеи, в том числе и ночной вырез шайки. Что-то еще подсказывало Мейнхарду: пытались и не раз провернуть подобное. Только где они теперь-то? Ночная сорока гулко захохотала, насмехаясь над тщетными мыслями паренька. Пит без зазрения совести вновь задремал прямо на плече Мейнхарда. Но вот беда, затянул руки так туго, что Фортрейн их едва ощущал. А еще они замерзли в мареве ночного воздуха.
-Что вы вообще планировали?
Графу собственный голос показался такими громким, таким неуклюжим, способным разбудить его несостоявшихся родственников в Боклере. Они небось сладенько посапывают, и в ус не дуют. И вообще никуда не дуют. Только может его миленькая женушка мечтает, чтобы в нее подули...
-Тише ты! - Рондивейн шелестел, как сухой лист на земле. -Пардон, Ваша светлость. Лучше молчите и выполняйте задуманное! Для начала - освободите нас! По жуткому холоду в дырявом боку ощущаю вашу близкую победу!

Холод быстренько ретировался в тылы, его место с громкими криками победы занял прошибающий насквозь жар. Ощущение собственной значимости в маленьком мире придавало сил. И сразу ссора с отцом казалась пустяком. И может быть ну его? Мадам красивая, денежки в карманах всегда соблазнительно трезвонить будут. Аколь женат - не значит, что по другим мазелям ходить нельзя. Тем более брак-то по расчету. Жизнь-то вон какая оказывается! Если бы Мейнхард мог, он бы сейчас щелкнул пальцами, в яркое завершение фразы. Так и получилось, только он сразу не понял. Руки стали отходить, но не в мир иной, а обратно, к жизни и приказам этого безумного тела.
-Поздравляю. - зеленый почти зловеще шептал возле самого уха. Он медленно шевельнулся. Веревки безжизненно осели на землю. Пит хрюкнул и засопел.
-Теперь вырубите щенка и освобождайте меня. Только тихо. Вы тоже заметили того постового? Который не спит и не шевелится? У меня есть несколько предположений. Но пока проверять опасно!
Мужчина еще раз шевельнулся.
-Скиньте мальчонку с плеча и рубите. Чем быстрее и чище сделаете - тем...живее мы будем.
От таких рассуждений зеленый обращался в какого-то злобного убийцу, не лучше окружавших пленителей. Но голос его не излучал ни злобы, ни безудержного желания мести. Просто сухой расчет. И от того становилось лишь страшнее.

Отредактировано Илька (2014-03-28 09:38:12)

Увидев разочек, одним глазком, границу своей жизни, с большим почтовым столбом, где указано "Все. Пришел", по неволе заболтаешь не только сам с собой, а еще сам не с собой, но тоже внутри себя. Минька например, будь повнимательнее, еще бы услышал с десяток разных голосов. Прошлого себя в разное время, насупленной совести, дрожащего страха, расчетливого желания. Но они пока попискивали в уголках, не привыкшие спорить с хозяином. Он давно все решил. Рондивейн мягко поднялся, сначала на корточки, не оборачиваясь. Так и сидели. В темноте. Никто пока не бежал их наказывать. Так же не оборачиваясь, зеленый аккуратно принял маленький спасательный ножичек. Пит ойкнул как маленький щенок и...захрапел еще сильнее. Настоящий оптимист.
-Я...
-Тихо. - грубо перебил человек. Они были в чем-то похожи. Не только в глупой и опасной ситуации, сведшей вместе. Рон (как про себя попросту окрестил его один из голос Мейнхарда) облизывала губы так же часто, как Минька их кусал.
-Слушай граф внимательно. Слушай и запоминай. Все фамильярности потом учтем, когда живыми выберемся. Иначе болота поглотят нас. Или дикие звери. Или пропасть. Тут на выбор много чего. Целый салон смерти.
Зеленый повернулся немного ближе к Мейнхарду.
-Дама со шпагой - их козырь. Туз. Вырвем туза - выйдем на свободу. Чуешь, куда ветер дует?
А ветер и правда дул. Мощный, с моросью. Набегали тучи. Приближалась буря.
-Пленим девицу. Это я чтобы наверняка ваша светлость меня поняла.

Спасенный пленник внимательно следил, как Фортрейн подбирает слова, борется с сомнениями и пытается отыскать решительность на задворках души. И без того замерзшего Мейнхарда облило холодком догадок: а что если он видит его насквозь? Углядел в его "Я..." глупость, страх?
-Она была пьяна и сейчас, наверное, спит
-Тогда ты очень плохо ее узнал, граф. - зеленый покачал головой. - Если бы все так просто было, тот лысый давненько пришил бы девчонку. Не думаю, что к ней так просто подобраться. Если подумать, нам и нельзя думать. Нет времени думать. Как думаешь?
Он издевался? Или шутил, и тем самым пытался поддержать? Было неуютно и неловко. Мужчина не подавал признаков характера, который легко читался.
-Еще я заметил, что один или даже двое разбойников тоже хотят побывать на месте лидера. Это может осложнить дело, если это все действительно так...Так что сейчас?
-Это ты верно заметил! Поэтому мы разделимся. Я уберу того самого лысого сеньора, о котором не так давно - о, это было сейчас - говорил.
Зеленый очень медленно приподнялся, не сводя взгляда с замершей статуи постового. Тот даже не шелохнулся. Никакой реакции. Да что он в самом деле? Мейнхард вполне себе мог бы стать параноиком. В его голове уже роились мысли о хитром плане, задуманном Пикой.
-Ммм...ммм...Ваше вашество, сумеете убрать охранника? Или руки марать не хочется? Я собираюсь немедля приступить к своей части плана.

Голова болела. Слишком много событий сразу. Камень оказался такой большой и прямо об голову...точнее голова об него. А это вовсе и не камень. Земля. Тверда, как назло, в этом-то болотистом хлябном месте. Слишком много всего и сразу! Граф сразу и не успел понять, что сначала было: душераздирающий вой или то, как быстро его руку скрутил часовой и грубо опрокинул через бедро нападавшего, словно сбросил мешок с навозом. Еще он не понял, был ли этой его вой от боли. Но осознание быстренько догнало летящего с глупым лицом паренька. Это выли дикие звери. Второй жуткий вой указал на особу степень дикости.
-Вставай. - спокойно подал руку часовой. Первенство удивляющих факторов перехватило худое, бледное и нечеловеческое лицо. А еще острые уши. Мужчина снял капюшон. - Ну же! Нет времени. И тот болван зеленый, тоже пусть поспешит, если Пика его еще не насадила. На пику.
Не дожидаясь ответа, эльф притянул Миньку к себе, опять же так легонько, будто тряпочную куклу. И тут же ощерился длинным охотничьим луком, хотя на ремне трепыхался внушительного вида пистоль. Да что за ночь!
-Тревога! - запели вокруг грубые голоса. Мигом протрезвевшие бандиты засуетились вокруг, зажигая костры. Мейнхарда удивило, как ловко Рондивейн умудрился среди них бегать и помогать, не вызывая подозрений. А, нет. На лице мужчины красовался свежий порез и впечатления от встречи с проснувшейся главаркой банды. Они ясно говорили: "Хорошо, я пытался тебя зарезать, но не успел, а теперь нам некогда драться друг с другом, ибо живой я вам сейчас пригожусь". И она поверила! Иначе чего это он скачет вовсе не мертвый? А впрочем тогда бы графу пришлось еще раз удивиться.
-Тревога! Твари! Жги костры!
-Тащи сушняка! Они уже окружили нас!
Ночь завоняла неестественным ледяным вкусом смерти. Среди камней и колючего кустарника метались тени. Такие быстрые и едва уловимые! Один раз тень застыла на месте немного дальше. И это был финал удивлений Миньки на сегодня. О которых он помнил. Вокруг бегали не звери, а нечто... что не должно существовать с двумя черными без белков глазами, длинными руками и такими же когтистыми пальцами и поблескивающей кривыми рядами клыков пастью в пол-морды. 
-Щен! - Пика, взъерошенная и опухшая выглядела бы мило и смешно, если бы не обстоятельства. Если бы не они же, Минька мог бы оценить, какие красивые ресницы у нее, подчеркнутые всполохами огня. И вот тут стоило бы навалить в штаны: глаза девушки дрожали от страха.
-Держи. - в руки Миньки легла его шпага. -И молись.

Отредактировано Илька (2014-07-19 10:12:21)

Пика быстро взяла себя в руки. По привычке. Не хотелось, чтобы кто-то другой брал ее в руки. Грубо пихнув Мейнхарда, девушка кинулась раздавать указания. Надо признать, даже сквозящий страх и тревога не могли перебить нахальный властный и немного хриплый голос.
-Чима, проверь лошадей! Потом разгоняй пламя и тащи свой тесак! И себя самого тащи! Живо!
Мономотанца почти не было видно на фоне жуткой ночи и от того еще страшнее становилось, когда вдруг сами по себе сапог и жилетка переместились по приказу Пики.
-Лорески, арбалеты! Кшиштоф... Ты и Бертиче с флангов держитесь! За огонь никому не трогаться!
-Есть, мэм! - в этот раз, голос был преисполнен покорности и ужаса. Никто не ехидничал, так как понимал: от выполнения приказов девчонки, которая протащила каждого из этих мужиков через смерть на волю, зависел процент неповрежденного тела.
-Так, Долтрей, ты... Mergh! Чтоб ты в аду горел - тебя же завалили...Пит! Пит!!! Зассанец!
Кроме раздражения Мейнхард ощутил, как волнение за паренька пробивается сквозь маску хладнокровия.
-Шальмонт, смажешь оружие эмульсой! Ну же, поживее! Лут...
-Уже! - эльф зажег стрелу и пустил молнией за кусты. Визгливый крик и запах горелой гниющей плоти заставил подскочить на месте. А выше всех прыгнул Барток, но лишь затем, чтобы ударить кривым маленьким топориком по роже первой расхрабрившейся твари. Миньку начал пробирать холод. При свете твари выглядели еще хуже. Как будто взяли человека, растянули во все стороны, наградили одновременно ганареей и сифилисом, заставив убивать себе подобных. Мысль о чародеях снова заклевала мозг. Барток несколько раз смачно саданул в череп, разбрызгивая черную густую кровь.
-Что, Щен? Теперь ты любишь нас, да?
Рондивейн куда-то пропал, а сапоги Мейнхарда настойчиво тянуло вбок. Он только сейчас понял, что до него домогается обезглавленный труп...нечто.

Уши Мейнхарда защипало от душераздирающего вопля. Графа долго душераздирало, когда он вдруг понял, что верещит та самая приженная огнем дыра. Кривляющееся в агонии уродливое тело нелепо зарылось в грязь и еще некоторое время там постанывало, пока сам воздух не раздавил тварь в вонючие черные куски. На месте убийственного воздуха сверкнул белыми зубами Лиль Чима.
Надо сказать, противный лысый Барток без страха и упрека, и прочих пороков сек направо-налево диких уродов. Твари умнели с каждым подохшим их представителем: побегав для пущей суматохи вокруг, они скрылись по ту сторону огня. Короткая передышка стала спасением, но так ли это было на самом деле? Если бы рубка продолжилась, разбойники живенько угрохали бы всех остальных мракобесов. А теперь те думали план, и от того становилось только страшнее, руки дрожали, оружие норовило сбежать, обгоняя неудержимую жидкость из мочевого пузыря. Почерневшая от крови Пика обошла своих людей. Кажется, не хватало двоих.
-Так, всем держаться вместе. - голос девицы немного подрагивал от усталости. Слабый запах алкоголя все еще долетал из ее уст. - Бертиче...
-Он там. - Чима произнес это таким могильным голосом, что Фортрейн сразу понял: дело нечисто. Тут вообще все грязное было. Особенно помыслы попискивающих черноглазых тварей. Еще омерзительней слышались их урчащие, как у бешеных котов - голоса. Они переговаривались. Пита не было видно. Фортрейн мог бы поклясться, что именно в том месте остался лежать оглушенный паренек. Рыжеволосый бандит скорчился возле кустов, в дальнем углу, у входа в руины-убежище. Пика помрачнела. Барток тяжело дышал. Шальмонт понимающе завел кремниевый язычок на пистоли. Рыжий в страхе задрожал.
-Так, вы чего, а?! Я все...Отлично все! Я же сильный, Пика!!! Не надо, я переживу! Пиявок посадим - кровь заберут грязную! Ну вы что?! - он почти ныл. Пика хладнокровно подошла к собрату. Тот снова дернулся, но уже не по-человечески. Уголки глаз начали чернеть. Рана на груди расползалась ветвистыми узорами гнили.
-С миром, брат. - тонкое острие молнией ударило в грудь. За миг до того, как уже Не-Бертиче прыгнул с рыком на Пику. Труп осел в умиротворенной позе. Из ниоткуда вырос Рондивейн и добавил удар в кучу костей и мяса рыжего.
-Так надежнее. Серебро. - загадочный блеск в глазах осветился бликами костров. Шпага тоже. - Пацана вашего утащили. И не думаю, что сожрали.
-А ты откуда знаешь, гавнюк? - спокойно спросила Пика, пытаясь бороться с неуютным паническим страхом.
-Они хотят больше еды. - со знанием дела начал мужчина, вытирая шпагу о камзол. Он теперь не так уж и зеленел. Теперь Рона можно было называть Черным. Без обид, Чима.
-Они знают людей. И думают, что вы пойдете за пацаном. Тогда вас всех захапают.
-Вот это вряд ли. - усмехнулся Кшиштоф. Он подкинул в костры сушняка. - Жаль малого, но что теперь поделаешь! Скоро рассвет - мы спасены. Повезло.
Пика нахмурилась. И ничего не сказала. Просто уставилась на огонь.

Отредактировано Илька (2014-08-04 19:40:58)

На лице командирши, помимо тревоги и напряженной лихорадки оценки событий, еще пыталась выстроиться каменная стеная хладнокровия. Контроля над ситуацией. Каждый раз так тяжело пересилить себя и быть тверже любого из мужчин в ее команде. Изрядно поредевшей команде. Пламя то скрывало, то вновь освещало лицо Пики, и каждый раз оно немного меняло выражение.
"Огонь, много огня...нужно спасти пацана. Эти не сунутся. Уже нет. Что же делать? Только если..."
-Как часто такое бывает?
Голубые глаза раздраженно зыркнули на графа. Только если этого и Зеленого сунуть в дебри. Выкуп жаль терять. Остальные взбунтоваться могут. Заткнись только, и дай немного подумать! Бандиты непривычно терпеливо ожидали решения Пики. Или просто прислушивались к шорохам за кустами. Надо сказать, тишина наступила слишком страшная и неестественная. Не хрустело ни веточки, не слышно было насекомых. Завывания и стоны тоже прекратились.
-Вы не искали места безопаснее?
-А ты не искал себе советника, который бы вовремя херачил тебя по длинному языку, а? - не сдержалась и зашипела разбойница. Шпага дернулась серебристой змеей в сторону Фортрейна. Грязный как черт Рондивейн возник рядом, снова быстро и неожиданно. Пика недовольно закусила губу: этот если захочет, прямо сейчас мог бы всех порешить. И свалить отсюда. Он не просто так здесь. Это хитрожопый ублюдок захотел быть пойманным. Не время для задетого эго, но Пику задело. Она проиграла бы ему бой. Кто он? Губы разошлись в облегчении: это можно использовать.
-Ты... - шпага указала на графа. -... И ты. Пойдете со мной. Туда. Берите огонь. - Пика крикнула что-то своим. По тому, как они разошлись в стороны можно было понять, что они не против. Пусть девкой полакомятся, если она так хочет.
-А если они сдохнут? Как мы деньги получим? - зарычал лысый. Он не сказал "а если вас всех прикончат?" Девку они бы и сами скормили давно. Только Лиль Чима хрустнул кулаками, и об этом все дружно забыли.
-Получим. Не сдохнем. Потому что он с нами будет. - Зеленый даже не стал выдавать удивления. Они переглянулись друг с другом. И все поняли.
-Ладно, но если вас ранят, мне придется действовать. - спокойно заявил мужчина. Фортрейн мог бы выбрать сейчас этот момент за лучший, чтобы ощутить себя идиотом, который ничего не соображает.